Мемуарное

Навѣяно одной записью въ дружественномъ дневникѣ.
Покраска снѣга и травы отошла въ область баекъ и не практиковалась. А такой эпизодъ самъ помню: отправленiе солдатъ съ лѣстницами и палками сбивать осеннюю листву съ деревьевъ — чтобъ ужъ сразу навести порядокъ и потомъ голова не болѣла (1985 г., Сѣверная Буковина). Впрочемъ, производительность солдатской палки оказалась настолько удручающей, что приказъ пришлось тотчасъ отмѣнить.

Автобусы

Мнѣ понравилась надпись retirada на вечернихъ автобусахъ. Такъ и представляешь ихъ себѣ — выходящими изъ боя въ ранахъ и въ крови…
А самъ между тѣмъ провелъ развѣдку путей отступленiя.

La Cartuja de Granada

Господь былъ сегодня ко мнѣ милостивъ.
На городской картѣ la Cartuja стоитъ совсѣмъ особнякомъ; добраться туда можно только восьмымъ автобусомъ, и, хотя разстоянiе было таково, что обычно я преодолѣваю такое пѣшкомъ, я рѣшилъ имъ воспользоваться, поскольку пришлось бы пройти слишкомъ большой кусокъ царства мертвыхъ. Узналъ я о существованiи монастыря случайно — зашелъ въ информацiонно-туристическую службу и получилъ тамъ хорошую карту. Надъ цѣлесообразностью посѣщенiя задумывался, и, если бъ не шесть дней, могъ бы не добраться.
А между тѣмъ это то, что долженъ видѣть каждый.
Для разогрѣва былъ залъ съ живописью Хуана Санчеса Котáна; я о немъ раньше не слышалъ, возможно, вы тоже; мнѣ весьма понравилась веселая «Тайная вечеря» — съ рыбой на столѣ, съ готовыми драться собакой и кошкой по центру внизу; но потрясенiемъ, конечно, явился нефъ храма съ sancta sanctorum и sacristia. Первое изъ этихъ мѣстъ по насыщенности декора превосходитъ, кажется, Царское село — причемъ безъ малѣйшаго впечатлѣнiя избыточности. Я больше часа не мог покинуть пространство этихъ трехъ помѣщенiй, изъ которыхъ два были совсѣмъ небольшими; испытанное чувство — одно изъ самыхъ сильныхъ и далеко превосходитъ Альгамбру.
Такъ что, если что, имѣйте въ виду.
Между тѣмъ думалъ: а возможенъ ли аналогъ въ словесномъ искусствѣ? Пришелъ къ выводу, что нѣтъ: въ литературѣ чистаго барокко не существуетъ, возможенъ лишь классицизмъ съ его элементами, поскольку граница смысла и вкуса будетъ достигнута гораздо раньше. Либо долженъ помѣняться языкъ, либо — очень сильно — наше восприятiе языка; иначе и представить себѣ не могу.