philtrius

Вотъ, въ связи съ Херасковымъ рылся въ старыхъ бумагахъ и нашелъ старый же переводъ, который такъ и не былъ опубликованъ. Пусть повиситъ.
ЛАЙЗА ФОМЪ КОБАЛЬТСКОПФЪ.

* * *

За хищный нравъ, за всѣ мои грѣхи
(Толико ли предъ Господомъ грѣшна я?)
Живу я тамъ, гдѣ городъ — мгла сквозная, —
Вздымая башенъ жадные верхи,

Застылъ на ложѣ каменной трухи,
Пощады, ни забвенiя не зная.
Но, плѣнница, въ неволѣ не одна я,
И легче здѣсь слагаются стихи.

Любовь къ тебѣ? къ отчизнѣ? что сильнѣй?
Гдѣ подъ лиловой чашей небосвода
Сверкаетъ рой его ночныхъ огней,

Я провела немало темныхъ дней.
И все жъ скажу: какъ тягостна свобода,
И какъ прекрасно разставанье съ ней!

* * *

Среди застывшихъ каменныхъ громадъ
Бѣжитъ потокъ долиной изумрудной,
Въ жемчужныхъ брызгахъ, радостный и чудный,
По скаламъ въ бездну рвется водопадъ.

И это все смѣняла я на адъ,
Со смутнымъ сномъ, съ заботой многотрудной;
Но внемлю я — какъ сынъ когда-то блудный
Услышалъ зовъ — назадъ — назадъ — назадъ!

Гдѣ радости охотъ моихъ, гдѣ Альпы,
Моихъ враговъ поверженные скальпы
На сонныхъ стѣнахъ милаго шале?

Гдѣ своры лай, гдѣ ночью лунной, длинной
Уютный пламень въ глубинѣ каминной,
И гдѣ рубинъ въ граненомъ хрусталѣ?

Гейдельбергскiя станцы

Привѣтъ, мучитель и педантъ,
Пастухъ студенческаго стада!
Угрюмый Кантъ, суровый Дантъ —
Твои товарищи измлада.

Безсонна ночью, утромъ, днемъ
И ввечеру твоя обитель,
И мнится, адовымъ огнемъ
Ты опаленъ, какъ твой учитель.

Чертя разумно жизнь свою,
Ты сердцемъ чистъ и чуждъ порокамъ,
И трезвой истины струю
Ты предпочелъ Лiэйскимъ токамъ.

Законъ природы ты отвергъ,
Зато и ею ты отверженъ.
Ты — острыхъ мыслей фейерверкъ,
А въ жизни холоденъ и сдержанъ.

Но если бъ Федра, какъ и ты,
Или виновная Медея
Смотрѣла въ книжные листы,
На волю вырваться робѣя,

О чемъ пространный фолiантъ
Писалъ бы ты въ покойной кельѣ,
Гдѣ твой единственный талантъ,
И жизнь, и все твое веселье?

Но мы — пойми — не таковы,
Твой мiръ намъ чуждъ и непонятенъ;
Намъ зелень робкая травы
Милѣй, чѣмъ синь чернильныхъ пятенъ;

Ахъ, Вагнеръ, Фауста пойми! —
Безъ сожалѣнiй, безъ истерикъ.
Съ цвѣтами, съ птицами, съ людьми
Насъ ждутъ рѣка и шумный берегъ.

Ты слышишь — солнце и весна
Зовутъ изъ душныхъ подземелiй,
Вольнѣе плещется волна
И ночь безъ сна отъ птичьихъ трелей,

И въ мутной тинистой водѣ
Лягушки громкiя запѣли…
Весна не въ книгахъ, а вездѣ —
Въ крови, во взглядахъ, въ мысляхъ, въ тѣлѣ!

Все такъ же бурные ручьи
Звенятъ, и листья такъ же ярки,
И въ тѣхъ же рощахъ соловьи
Тибуллу пѣли и Петраркѣ.