Мнѣ кажется, что никакой безнадежности в укрѣпленіи миѳа нѣт. Наоборот, с каждой очередной смертью ветерана, помнящаго войну, и невоеннаго, знакомаго с военным тылом, миѳологія укрѣпляется -- «вплоть до уголовной отвѣтственности».

Поколѣніе моих дѣдов вообще о войнѣ не разговаривали. Родители, которых дѣтьми везли на санях в от горящаго Бѣжетцка, еще имѣют нѣкое представленіе о балансѣ потерей и выгода.

А всяким тридцатилѣтним и моложе -- война, видите ли, проявленіе національнаго тріумфа. Да, конечно: бойня -- русскій тріумф всегда и во всем.

Дѣло не в том, что народ ничему не вѣрит, да и не вѣрил никогда, а что всегда найдутся девятнатцатилѣтніе юноши, готовые поддержать любую вѣру кулаками, сапогами, и молотом по башкѣ.

На них миѳ и разсчитан.

Извините, пишу пошло и неинтересно, но наболѣло у меня, наконец.

Терпѣть не могу День «Побѣды».