La gata

Хотѣлъ написать о тайныхъ агентахъ, но силъ уже нѣтъ. Вмѣсто этого — снимокъ.

De commentariis aliisque rebus

Ловлю себя на томъ, что не смогъ бы писать путевыя записки, — впрочемъ, какъ и воспоминанiя. Ничего не помню, не знаю, не вижу, не понимаю. Это извращенiе собственнаго сознанiя, конечно же, а не особенность жанра — особенность, которая заключалась бы въ его невозможности.
Камни за отведенное мнѣ время изучить отчасти можно. Людей — нѣтъ (завидую коллегамъ XVIII вѣка — у нихъ обстановка путешествiя была нѣсколько другая и болѣе благопрiятная, не говоря ужъ о томъ, что можно было не только изучать иностранцевъ, но и морочить имъ голову по поводу русскихъ). Точнѣе, людей — въ той мѣрѣ, въ какой камни, это нелгущiй видъ искусства, въ отличiе отъ безстыднаго слова.
Удалось обнаружить заведенiе, гдѣ можно поѣсть и съ утра (мнѣ тамъ подали salmorejo). Я пока не запомнилъ названiя улицы, но завтра напишу.
Касательно salmorejo — снимокъ сдѣланъ еще въ Севильѣ, но пусть будетъ.