(no subject)

Еще двѣ кареты изъ португальскаго музея:

Книшка португальская, ветхая

На послѣдней страницѣ одной недавно купленной книги мнѣ очень понравились эти слова (надѣюсь, достопочтенный balda_balda если и убьетъ меня за переводъ, то сразу и безъ мучительства):
Tudo o que deixamos escrito nesta Obra, sujeitamos com humildade, e reverencia de filho obediente à censura, e juizio da Santa Madre Igreja Romana, sobmettendo-nos aos Decretos do Santo P. Urbano VIII. E protestamos, que as vãs palabras Deoses, Fados, Fortuna, e outras semelhantes, as tomámos em rigoroso sentido poetico, como vozes permittidas à linguagem da Poesia profana, e não aos sentimentos de hum espirito christiaõ.
Все, что мы написали въ семъ трудѣ, со смиренiемъ и уваженiемъ, какъ подобаетъ покорному сыну, подвергаемъ цензурѣ и суду Святой Матери Римской Церкви, подчиняясь декретамъ Св. Папы Урбана VIII, и свидѣтельствуемъ, что пустыя слова Боги, Судьбы, Фортуна и тому подобныя мы употребляли въ строго поэтическомъ смыслѣ, какъ слова, дозволенныя для языка свѣтской Поэзiи, а не какъ понятiя христiанской духовности.

(no subject)

Кстати вотъ о цензурѣ — вспомнилось.
По французскимъ разрѣшенiямъ XVIII в. можно написать работу «Цензоръ какъ критикъ». На второмъ изданiи какого-то труда, помнится, было: «По приказу г. хранителя печати я прочелъ второе изданiе *** и нахожу, что оно доказываетъ: нѣтъ такой книги, какую нельзя было бы сдѣлать еще лучше». А русскiя разрѣшенiя строго формализованы.