Платоник сам указывает, что Бродский требовал "усилия, направленного вверх", что его "нужно было научиться понимать". Это не простота. Далее он указывает, что в Бродском услышал "свою музыку", что "стихи Бродскаго сидѣли естественно, какъ джинсы и свитеръ", но отмечает при этом, что сам был подростком "изъ хорошей семьи съ большой библіотекой" -- это не крутизна, а что-то другое (если не брать оценочных употреблений: о, круто, прям про меня написано). Правда жизни, засвидетельствованная Платоником, ограничена резонансом между стихами Бродского и внутренним миром "провинциального подростка".

Вот оттого и.